***

Прихоть желает быть лучшей,

первой, единственной, самой.

Ярче рассвета, к тому же –

самой лихой и отважной.

В небе сияющем – тучей,

в жизни бушующей – драмой,

в августе жаждущем – стужей…

Только зачем –  ей неважно.

Прихоти надо, и всё тут…

Разум и совесть – вторичны.

Зависть в безумное эго

жадностью въелась,  и всё же

мудростью высушен омут,

звёзды уму безразличны…

Глупость хмельного разбега

финиш делами итожит.

***

Если папа страдал графоманией,

мама юность делила с полётами,

то придётся смириться заранее -

наградит их судьба стихоплётами.

Передастся желание ссориться

с полусонной чумой безразличия,

и не станет наследник бессонницы

колыбельные слушать двуличия.

Пусть строка не соперница гению,

да и рифма пока спотыкается,

но зато в ней особое мнение

к той, что раньше считалась красавицей.

Молодое перо – самовольное.

Против шерсти и против течения

мысль гуляет почти что крамольная,

но с особенным сердцебиением.

Если вы под стандарт не зализаны,

не стесняйтесь прослыть графоманами,

но зато не бывать вам подлизами

с передутыми общими данными.

***

Лечить стихами уходящих

без оправданья, по-английски -

достойный метод, подходящий,

пусть даже чуточку садистский.

Зачем искать слова для ссоры?

Ушёл? Талантливые строки

осудят юного мажора

за сущность мерзкого порока.

Душа заноет - оправданья

не состоятельны, тем паче,

что все причины расставанья

ничто обиженной не значат.

Стихи заставят – он вернётся

через минуту или вечность…

Тогда понравится не солнце,

а повзрослевшая сердечность.

И снова вместе, со стихами

под небом ночи синеокой…

Порой друг друга лечим сами

без оправданий и упрёков.

***

Луна щекой прижалась к небесам,

не видно звёзд в предутреннем тумане,

лишь ветерок подыгрывает нам

в ночной тиши на сказочном органе.

Рука в руке, и речи не нужны.

Глаза успеют рассказать о многом,

пока тропинка не свернёт к порогу

такой реальной сказочной княжны.

Ещё осталось несколько минут…

Как их продлить до утренней жар-птицы?

А попроси, тебя ж и упрекнут,

что не успел реальностью напиться.

И остаёмся в сказочной стране,

пока тропинка скатертью-дорожкой,

а мы по ней, как будто понарошку,

плывем вдвоём в рассветной тишине.

Да будет сказка вечна для двоих

как под луной, так вечером и в полдень,

и никогда не приведут к щеколде

пути-дороги счастье молодых.

***

Повзрослел юный мальчик… Увы, повзрослел.

К сожаленью, поэты земные не боги.

Разлетелись грачи и вчерашний пострел

незаметно сошёл с поселковой дороги.

Он теперь городской и другие стихи

будоражат сознанье в вечернем трамвае.

Полувзрослая рифма в плену чепухи,

посему и наивность из строк убывает.

Появился иной – заковыристый стих.

Совершенно не тот, что вчера у криницы

молодую зарю мог делить на двоих,

опускаясь росой на пустые страницы.

Повзрослела строка и ушли из неё

подростковая боль и душа стихотворца…

Где гнездились грачи, там живёт вороньё

и не делят зарю на двоих у колодца.

Не судите мальчишек, берущих перо.

Иногда и в шестнадцать рождается Слово.

Пусть наивно оно и пока нехитро,

но зато за живое вцепиться готово.

***

Как же верить неохота,

что к удаче не добраться,

что её давно по квоте

разобрало чьё-то братство.

Мол, теперь с пустым карманом

ждать удачу бесполезно –

не пойдёт к рубахе рванной

та, в кой искренность исчезла.

Неохота верить бредням,

что подделанное счастье

раздаётся многодетным

или нищим домочадцам;

что Фортуна продаётся

на торгах - из-под прилавка,

а искусственное солнце

можно выкупить за марки.

Неохота верить слухам…

Только если дым, то тлеет -

значит, где-то показуха

с каждым новым днём наглее.

Но удача не продажна.

К тем, кто ждёт её и верит,

в дом войдёт не эпатажно,

а тихонько - через двери.

Из прошлого

Заброшена, но помнится

из прошлого веков

охрипший голос звонницы

под вздохи стариков.

И кажется, что заново,

лишь только попроси,

распустится шафрановый

цветочек на грязи.

Закрутятся у мельницы

седые жернова,

а рядом с ней растелится

пахучая трава.

Послышится, почудится

мычание телят,

как будто снова с улицы

они в поля спешат.

Деревня сладкозвучная,

ты в детство наше нить…

Заброшена, но лучшее

сумела сохранить.

Поэтому и помнятся

из тех былых веков

объятья под смоковницей

и плач колоколов.

***

Мы когда-то уйдём,

но вернёмся опять

к тем, кто ночью и днём

может искренне ждать;

кто остался и ждёт

окончанья разлук,

чтобы снова в полёт

на сплетении рук.

Мы вернёмся, поверь,

если стужа проймёт,

если слёзы потерь

перейдут в гололёд

и замёрзнут года

на пороге надежд…

Мы вернёмся тогда

на исходный рубеж

окрылённой строкой,

задушевным стихом,

чтобы прежний покой

воцарился, при том

на пороге надежд

расцвели бы года,

а безумство невежд

за порог… Навсегда.

***

Накатанной дорожкой не хожу.

Ищу свои нехоженые тропы.

Но счастье доверяю шалашу,

где есть кому обидное заштопать.

Где много обещают – не смолчу.

Не выдержу и там, где пустословят.

По утренней тропинке васильковой

со мной не разгуляться трепачу.

Не верю замусоленным словам.

Легки они, но выручат едва ли

того, кто слово судит по делам,

а не с вершин распушенной морали.

Поэтому на трон и не взошёл.

И в кресле больше дня не удержался.

Под звуки обольстительного вальса

не поменял души на произвол.

В ушко не пролезал при дележе,

лишь за грехи вымаливал прощенье

и умолял, чтоб в скромном шалаше

моим друзьям хватало угощенья.

***

Стучали колёса по новеньким рельсам -

курчавая юность неслась за туманом.

И где-то с любимой под соснами грелся

наивный романтик в фуфаечке рваной.

Хлеба колосились, вздымались платины,

сады распускались на Севере дальнем.

И где-то спешил по дрейфующей льдине

к невесте мальчишка с кольцом обручальным.

Прошло, пролетело и кануло в Лету.

Забылись мотивы и смолкли гитары.

Никто за туманом не мчится по свету,

а новое время другое пиарит.

У каждой эпохи свои увлеченья,

кумиры свои и ближайшие цели.

Но тучи-то те же, и ветер осенний…

Тогда почему же они уцелели?

Зависят от нас и погода, и время,

закат уходящий, и завтрашний полдень,

сумеют ли в будущем супер-проблемы

наследники наши удачей заполнить.