Моему папе. Июнь 1941 год

1.

Я добровольцем. На войну. Мне надо...
Нестойкий бас  сорвался  на  фальцет.
Майор в лицо упёр тяжелым взглядом.
Спросил устало:
 –  Сколько тебе  лет?

– Мне восемнадцать. Будет... Уже скоро.
(Рука в  тревоге поползла – в  карман.)
Я лучше  всех стрелял на  летних сборах.
Майор прервал:
– Иди домой, пацан.

 – Вы! – задрожала в  голосе обида –
Я комсомолец! Я намного  старш...
Майор привстал, набычившись (для  вида) 
– А ну  кругом. И быстро. Шагом марш!

Закрылась дверь. И в  кабинете  тихо
Вдохнул, чуть виновато военком –
Пацан... Пацан... Хлебнешь еще  ты лиха...
И проглотил сухой, колючий ком.

2.
Июньский  день задумчиво и мирно
В лицо дышал горячим ветерком.
Коровы, безразлично и картинно,
Насквозь парным пропахли молоком.

Под лопухом в  тени дремали куры.
Неслась беспечной стайкой  детвора...
Вся в  мареве, тащила баба хмуро,
На коромысле полных два  ведра.

На небе  томно облачка застыли.
Смотрелось солнце в зеркало реки...

По улице,  по щиколотки в  пыли,
Бежал пацан сжимая кулаки.

Пылая злостью к  мирному безделью,
Бежал, бежал – не видя  ничего.
Ведь где-то там, уже  почти неделю,
Бойцы  врага  громили без него.

Он должен  тоже, как они – в  атаку!
Не зря же он Советский человек!
С фашистской, темной гидрою,  он, в драку
Готов вступить, чтоб задушить навек.

И за деревнею в траве, на горке
Пугая своим всхлипом  тишину,
Рыдал пацан так  искренне, так горько
Боясь, что не  успеет на  войну.


Парсанов Василий Петрович родился 9 августа 1924 года. Уже в июне 1942 года  ушел на  фронт.  Участвовал в боях с июля 1942 г. по февраль 1944г. В феврале 44 года, после третьего ранения, был переведен в 42 учебный танковый полк. Зам. командира  взвода. Демобилизован в  марте 1947 года. 

В день Победы

И снова мир раскрасила весна,
Смывая напрочь зимние печали.
Солдат с утра начистил ордена – 
Аж зайчики по стенам заскакали.

Чуть-чуть пилотку сдвинул набекрень,
Рукой расправил гимнастерку сзади…
Уж сколько лет он этот майский день
Встречает так:  при полном, при параде.

Любовь сияла ярче во сто крат,
В одно соединив три поколенья.
Не зря сегодня празднует Солдат
Победы день. И внука день рожденье.

Шагнул Солдат, взволнованный слегка,
Туда, где город, затопляя светом,
Текла река бессмертного полка.
И гордый внук шагал с его портретом.

И вновь Солдат увидел –  жаркий бой...
Хранящуюся в памяти гравюру:
Где, без раздумий, он закрыл собой
Плюющуюся смертью амбразуру.

Как впился в грудь расплавленный металл...
Как в травы утекло живое что-то,
Когда Солдат впервые осознал
Всю хрупкость жизни, с высоты полета.

И с тихой грустью вспомнилось опять
Какой ценою оплачена победа.

Сегодня внуку ровно сорок пять.
В два раза ровно стал он старше деда.

***

Солнце затопит округу теплом.

Ветер с березками танго запляшет.

Кинет июнь в изумруд под окном

белые, белые брызги ромашек.

Полною грудью, хмелея, напьюсь

утром, росистого жемчуга блики...

И потеряю себя, заблужусь

В пряном плену земляники.

***

Тучка, по звездной гуляя глади,
что-то шепнет луне.
Мягкими лапками Счастье гладит
губы мои во сне.

Гвалт голубей распугает утром
снов торопливых тень.
Счастья тепло – драгоценность, будто
в сердце храню весь день.

***

Тихо -тихо окликну тебя... Отзовись...
Слышишь? звонкой капелью сердца  застучали.
Пусть с другой ты  писал иероглиф печали.
Я семь нот разноцветных дарю в твою жизнь.

Нежно-нежно коснусь тебя – лучиком сна.
Чуть... губами... как ветром, по коже запястья.
Я тебе  напишу иероглифы  счастья,
В семь цветов разукрасив тоскливость окна.

Долго -долго... вдвоём... в бесконечность моста,
В высоту, или  пропасть... Забыв  о страховке.
Как одно... До последней своей остановки.
Просто, очень прошу мне поверить – Я ТА...

***

С каким  азартом  мы  играли драму...
Напрасно ночь шептала  о любви.
"Шерше ля фам" – я думала  упрямо,
А ты  мне эхом вторил : "Се ля ви".

Из глаз огонь – остервенело белый,
На лицах маски – холод и металл.
Зашкаливают грома децибелы.
(Илья-Пророк потише грохотал.)

Пугливый месяц ждал прихода утра,
На острый рог мотая млечный путь...
Да знали мы, что в общем-то не мудро
Надеяться на "вдруг" и "как-нибудь".

Рассвет уже приник к оконной раме
Но нет согласья, будто бы назло...
У всех своё, кому –  коса на камень...
У нас с любимым – крышу сорвало...

***

Да кто же знал, что можно так расстаться –
Нелепость... Ссора... Звук закрытой двери.
Когда  тебе  неполных восемнадцать,
То так  легко оправдывать потери.

А в  чём причина  вспомнится  едва ли.
Но, жизнь пошла  по замкнутому  кругу.
Я – королей,  ты –  дам, перебирали
В попытке что-то доказать друг- другу.

И оказалось нестерпимо больно
Нести, как  крест, в  душе  осколки рая.
И с безразличьем деланным окольно
Про жизнь чужую слухи собирая.

Всё чаще плачем, искренне, как  дети...
Всё чаще в кофе слёзы льём и виски...
Да кто же знал, что нам с  тобою светит
Пожизненно. Без права  переписки.

***

Желания наши порой до безумья неистовы…
Зачем же себя оправдать ты пытался – скажи?
Полшага всего-то… коротких полшага до истины
И тысячи метров раскормленной «завтрами» лжи.

В бездонность обид наша нежная искренность вылита,
Горбатою кучкой – страстей прошлогодних зола.
Полвзгляда... всего-то, коротких полвзгляда до вылета
И сотни "прости" до возврата былого тепла...

Но снова березки, листву, словно платьица сбросили.
Сбежавшее лето умолкло –  зови не зови...
Полвдоха... всего-то, коротких полвдоха до осени
и, целая жизнь до потерянной нами любви.

***

Шагала жизнь форсированным маршем –
Мела метель, осенний дождик лил...
Грустнел мой город. Становился старше,
Когда ты "по-английски" уходил.

Ах, как же бесшабашно, неба ворот
Рвала весна грозою в Первомай!
Фату черемух надевал мой город,
Когда ты возвращался невзначай.

Мысль о тебе – мурашками по коже...
Желания кидаю в звездопад –
Не уходи... Мне всех даров дороже
Букетик роз, и кофе аромат.

***

Эти простыни тобою не измяты...

Эти губы не целованы тобой...

Дышит вечер ароматом свежей мяты,

Заоконье крася в – темно-голубой.

На бескрайности небесного разлива

Месяц лучиком прощупывает путь.

Любопытные созвездья, торопливо,

Просыпаются, чтоб в спальню заглянуть,

Где клокочет страсть. Вздымается прибоем.

Где тела играют чувственности гимн.

Эти простыни измяты не тобою...

Эти губы исцелованы другим...

***

Смешим Богов громадой планов,
а ген самоотдачи пуст.
И время, словно дворник пьяный,
смывает позолоту чувств.

В застенках рая, в кущах ада –
Смиряюсь с тяжестью креста.
Сейчас  из рук твоих не надо
Ни пряника мне, ни кнута…

***

Опять луна, настырная, как сводня,
всю ночь портрет твой пишет на  стене.
Не позвони. Ни завтра... Ни сегодня...
Не дай – ни веры, ни надежды мне.

Пусть сто оттенков серого, по лицам,
как грим, наносит осени рука.
Не дай в мечтах мне снова возродиться,
Не дай воскреснуть для любви.  Пока

дорог крутых тебя зовет прямая,
поёт соблазн тебе  разлук  мотив…
Пока храню под сердцем звоны  мая,
тебя,  журавль, на волю отпустив.

***

Солнце гладит по лицам прощальным лучом,
Прячет впрок теплоту свою – чуть виновато.
Расцветают леса, чтобы было о чём
Замирать в восхищении нам до заката.

Август выкрасит в цвет серебра ковыли,
Раскидает стога золотистого цвета.
Небо яркость прибавит для звёзд, чтоб могли
Мы в стихи собирать красоту до рассвета.

И губами, к  живому  припав роднику,
Ощущать себя вновь вне пространства, покуда –
Слово первое робко ложится в  строку,
И душа сладко мрёт в ожидании чуда.