ГАЛУШКИН Дмитрий Владимирович (11.08. 2006 г.р.) - юный поэт, член творческого объединения «Бежецкий БЛиК» (союз Бардов, Литераторов и Композиторов) и волонтёрской группы «Дома Гумилёвых», г. Бежецк, Тверской области.

РОССИЯ

В лесах серебряных, чуть смольных

Колдуют хмурые волхвы.

В потоке восходящих молний

Грохочут грозные главы.

Тогда задумчивый, но смелый,

В наряде пёстром колдовства

Мелькает лик девичий белый

В вуали тайной торжества…

Что он? Особенность черт метких?

Радушье кротости манер?

Чудес обыденных и редких

– Россия – действенный пример.

Ведь дух в пустотах волн пробела

Всечасно слёзная роса.

Зачем любить губя велела,

Непостижимая краса…

И ты в туманности на выси

В долине пенной суеты,

Искря мутнёным глазом рыси,

Желаешь мирной простоты.

Когда забудется на время

Напев бубенчиков льняных,

Заря запрячет солнца темя

В перинах пышных земляных…

В лесах серебряных и смольных

Звончее милая артель.

Березок шелестом привольным

звучи в просторах, колыбель!

Звучи до ныне в ветрах вольных,

Прохлады лёгкая свирель!

ВОРОН

В хищный миг плодотворное пламя

Очищает трепещущий звон,

Да, финифти явленные плавя,

В поднебесье сверкает лявон,

Что созвездий предсумрачных пояс.

Предрекаем конечный буран

От того ль, что, высотами кроясь,

Отогрелся истасканный вран?

Выше птица – глубинней усталость.

Вероятней стремление вниз.

Потому ль в предстоящую талость

Отпускает пушистый карниз

Он в подобье чернеющей розы

Неустанно своею душой,

По словам незаконченной прозы

Ядовитость пускает паршой.

Снова тишь. Изменённое племя

Продолжает извечный напев.

И холодное ворона темя

Благородно замолкнет, вскипев…

ЗИМНЕЕ

Слышны стоны вьюги старой,

Ветер топчет холодный порог.

Светит месяц бледной фарой

В сини дальних алмазных дорог.

Голос волка слабо слышен.

Тёмной ворон янтарным клыком

Будто сверлит в медной крыше,

Что от глаза закрыли замком.

***

Кленовый парк в рубине света —

Достойный августа венец.

Закатом роза разогрета

В смущенья огненный багрец.

Алмазный блеск небесных ранок,

Внимая юности, молчал.

Ленивый летний спозаранок,

Молочный дым покрыл причал.

Тумана тень стремиться таять

В рассвете; словно парафин

В заходе жизни; только память

Гонима лавою пучин.

Подвластный ей тревожный разум

Уносит в прежнее меня

К рубинам маков в поле. Сразу

Подвластный мне порыв коня

Уносит к лодкам, что в печали

Едва ль имели якоря.

Ноябрь мышь все смыслы выел,

Однако (верные) стихи

Исторгнут чувства таковые

Из зорь глухих и роз сухих…

***

Сенки, забыл Синайский астероид

В его словарной неподдельной славе.

Ах, да! Ты ждал поэмы, ждал рифмоид.

Другой язык не в золоте, а в лаве…

Не потому, как ворон с бараной,

Кружишь вокруг окольной чьей-то шеи?

Не по зубам владыка вороной?

Жуешь песок и шею с сердцем щемит?!

Когда бы мог погнаться за мечтой.

В худой конец – переходить пустыни...

Ты без меня вкусил из чаши той

Пустых идей бессмертья и гордыни.

Не я трезвел, но перешёл в хитин,

Талмуды рифм пересолил для люда.

А ты не принял шесть из десятин

И хлеб с Христом делил вечёр, от блюда…

***

Мне ль, панихидному, на бронзовом веку,

Стоячи на ветру в седьмом колене,

Остроконечному подлунному цветку,

Возросшему в мироточащем тлене...

Мне окаянная, но истина - в вине,

Гвоздём язык калёный по Голгофе,

Колом в груди безвкусный запах кофе

И в разум гриф немых гитар. Всё мне...

Мне амнистируют стихов прямую вязь,

Скупой словарь в лимонно-млечной фразе.

И мощи в маринаде лип по трассе,

И там же, в октябре, святую грязь…

Но не простить себе, что днём в обмане

Иду домой? Сухой (есть зонт идиллий).

Иду делить в душевном чемодане

Всё счастье вакуума от корки крокодильей…

***

Из критически-старой книги

От античного мудреца

Я вычитал в десятом классе:

«Там Победа, где согласие».

Значит, сладость в стране, где финик?

Значит, радость - торец лица?

Вмиг поверишь - прозреешь позже.

Жизнь - субъект кипячёных плит.

Не то зелье, где мёда ложка.

Не то дудка, где ноты сложны.

Оттого я вверяю, Боже:

Всё не золото, что блестит.

***

Ни свет ни заря, отпустив циферблат на волю,

Очнувшись, ослепнув от трёх солнц одновременно,

Я, ничуть не зря заколдованный, вопрошал о том,

Отчего на ПРАВО заходили все слева в дом;

А теперь прямым путём на коне по полю,

Прикрепив к седлу три янтарных стремени,

Предположим; вновь властелин, возжелавший славы,

Галопом в холодный край из самомнения

По семи ветрам, грай подняв, распустил народ?

Кто сутул, как мул, кто слепой, как крот,

Не дошёл никто в тот зал, где стоял столп лавы,

Но нашло всех нас в день-деньской затмение...

***

Осень латунным крестом,

Ноябрь в гнилой парче.

– Чья ты, душа за углом?

Мёрзнешь одна зачем?

– Видишь кирпичный лоток?

Слышишь себя? За углом!

Листьев спасёт поток?

Ветер храпит? Как слон!

Я говорил «вставай»

Горькой судьбе волчиц,

Пахнущей, как февраль.

Взгляд чуть протлел.

«Молчи»

___________________

©Дмитрий Галушкин, г. Беженецк