***

На моих усталых венах

Отдыхает Южный Крест.

Старый дом в прогнивших стенах

Приютил чужих невест.

На давно озябших ветках,

Что уже не могут ждать,

Я развешу птичек в клетках,

И заставлю их молчать;

Разрисую снова листья

В золотистые цвета

И забуду, что на лицах

       Пустота…

***

Придумав новые рифмовки,

Открою старую тетрадь.

Хромые строки-полукровки

Покроют белых листьев гладь.

Осколки грозных патологий

И бесполезного труда,

Они не знают аналогий,

Они не ведают стыда,

Они не чувствуют сомнений,

Они бесстрашны и слепы,

Они – полуночные тени

И пыль нехоженой тропы.

В минуты смут и беспокойства,

Бессонной гложущей тоски

Встаёт моё шальное войско,

Услышав властный взмах руки.

***

Тощий март огрызается сверху сосулек клыками,

Десна крыш истекают голодной слюной поутру.

Хворь проснулась и в небе сбивается в тесные стаи.

Тетивы их звенят на холодном весеннем ветру.

Не прошу ничего. Укрываться теперь невозможно.

Генерал ПВО пропивает последний мундир.

Исподлобья гляжу, поднимая глаза настороженно,

Как бормочет от счастья до сердца простреленный мир.

***

Через годы и года,

Километры и пространства,

Через пропасть «никогда»,

Через трезвости и пьянста,

Искореженные сны,

Перечеркнутые грани,

Через бледный диск луны,

Через свет поутру ранний,

Через зной, через мороз,

Через страстные объятья,

Через тайны мертвых грез

И проклятья в белых платьях,

Через пристальный закат,

Отгоревшие мосты,

Через тысячи преград

Снова шлешь надежду ты.

***

Отшумел, отгрустил, опустел.

Я заложник осенних встреч.

Как голодные клювы стрел,

Как от холода звонкий меч.

В лужах времени без воды

Незаметны для ловкости глаз

Лепестки превращают в дым

Незаконную письменность фраз

Заплетенных в сеть и пращу

Для охоты на солнечных лис.

Я конечно тебя отпущу.

Только ты торопись.

***

Заморожены ручки окон.

На стекле твой хрустальный локон.

Я тебя узнавал во стольком,

    Что сам

Оставался порой неузнан.

Солнца огненный шарик в лузах

Тесных улиц – вечерний узник.

    Сезам

Я шепчу тебе тише, но чаще.

Через день о тебе кричащий,

Через ночь (на тебя таращит

    Глаза

Фонарей). Средь стекла и камня

Протянулся к тебе руками,

А покоже плелась нагая

    Лоза

Старых звуков для новых смыслов.

Через ветер летящие искры

Не помеха свинцовым слизням,

    Что снег

Рассыпая ползут. И кружит

В тесной стае озябших кружев

Стук часов, за спиной утюжа

    Мой след.

***

Ночь полощет в окне облака в ожидании холода.

Свет фонарный по капле стекает с ветвистой горсти.

Осень рыжей дворнягой скулит на окраине города.

В центре будет к шести.

Мимолетные образы просятся в тесную стаю,

На просторы листа выйти клином невиданных слов.

Жаль, стихов никому не пишу, никому их давно не читаю.

То ли некому, то ли не стало хороших стихов…

Осень будет к шести. Поразгладит по шерсти и против

Сквозняком поредевшую спину промокших аллей,

Проскользит по фасадам со скрипом оскаленный профиль,

Крепко стиснувший зубы закрытых окон и дверей.

От того неуютно. Прохожие зябкие редки.

Пёсий взгляд насторожен, от них получая в ответ

То тревогу, надежды, мечты, то другие объедки

Промелькнувшего лета. А может всех прожитых лет.

Голоса и шаги. Чьими были, зачем появлялись, стихали,

Отражались от стен, перемешивались налету?

Муза лает вдогонку. Ей хочется вторить. Стихами.

В пустоту.

***

Всё. Очнулся. А это значит –

Ограничен лимит удачи

И по швам затрещит задачник

   От тем.

Несвобода не слаще воли,

Хохотать бы до хрипа и колик,

Завалиться за крайний столик,

   Затем

До упада лупить в ладоши

(Или все-таки воля не горше?).

Поднимаются к свету на ощупь

   Глаза.

Наполняются крики залом

Той поры, где в луче, на алом

Ты являлась и исчезала.

   Нельзя,

Обернувшись, идти свободно.

В голове, как плакат ОСВод-а,

«Сам спасай себя где угодно»

   Но как?

В переулках горланит ветер,

Спят собаки, святые и дети,

Да жуки наползают в сети

   У ламп.

***

Небо словно протёрто до дыр –

Сыплет снег на ржавые крыши.

Спрятан в ящик старый мундир.

Дед, ты стал уже просто лишним.

Эх, повергнуть бы время вспять:

Как ты лихо справлялся с врагами!

Но друзья уж в могилах спят…

Вдруг глаза налились слезами.

Старый воин слезу смахнёт,

Разогреет вчерашний ужин.

Раньше был он герой, патриот,

А теперь - никому и не нужен;

Раньше громко кричал: «Ура!

За Победу, за Сталина, братцы!».

А теперь в кармане дыра,

И чиновники, суки, глумятся…

Небо где-то протёрлось до дыр,

Сыплет снег на ржавые крыши.

Старый дед, отставной командир

Тихо плачет.     

                      Никто не услышит.

***

Я вырвусь, изворотливый как змей,

Из прошлого заржавленных оков:

Забуду я, как предавал друзей,

Забуду, как любил своих врагов,

Забуду боль обид и радость встреч,

И то, что мир не вечен под луной.

Умрёт во мне рождённый чувством смерч,

Заснёт огонь, подаренный весной.

Останутся осенние дожди

И ветры, навывающие грусть,

Несказанное мне: «Не уходи…»,

И сказанное мною: «Ну и пусть!».

«А ты ли это?», - думаю порой,

«И от тебя ли я до смерти пьян?..».

Но мы нальём в бокалы то ли сок хмельной,

А то ли кровь душевных наших ран…

***

Я пойму, что тебя не нашёл,

Но решу, что тебя потерял.

Брошу руки с размаху на стол,

Кину тень в перестенки зеркал

И пойду – ведь не кончился путь,

Всё былое – кнутом по спине

И уже ни на шаг не свернуть,

И уже не забыться во сне,

И уже так отчаянно мал,

Но ещё не затушен костёр…

      Я решил, что тебя потерял,

      Оказалось – ещё не нашёл.

___________________

© Александр Титов, г. Азов