
Наталья Шухно. Поэзия. Март 2023
* * *
Задержка рейса, кружится метель,
Играет белым в окнах панорамных,
Любимой не стелить ему постель,
С любимой не поговорить на равных.
Февральский плач оттаявших ветров
Карнизы рвет, гудит в холодных трубах,
Ни снов не хватит, ни обычных слов,
Ни мимолетных поцелуев в губы.
Остывший кофе, хочется курить,
Рассказывать попутчикам случайным,
Как Бог не разучился нас любить,
Когда конец становится началом.
Аэропорты, серые полы,
И сразу ясно, без напоминаний,
Что залы ожидания полны
Толпою безнадежных ожиданий.
А на билет без боли не взглянуть,
На путь обратный не взглянуть без боли,
И поздняя звезда дрожит, как ртуть,
В проеме облаков над взлетным полем.
* * *
Сырая тьма, пустая площадь,
И хочется туда скорей,
Где ивы, сгорбившись, полощут
Тугие волосы ветвей.
Где зреет полдень земляничный,
Сосновый дух летит легко,
А в чашке с рыжею лисичкой -
Душистый мед и молоко.
Льняные шьются занавески,
Игла мелькает, тянет нить,
И праведник на смуглой фреске
Заранее готов простить.
Цветы в саду, как половодье,
Он убегает к их волнам,
Еще ее целует вроде
И просит: погуляю, мам?
Но снег настойчиво ложится
На тишину закрытых глаз,
Все это снится, снится, снится,
Как будто пройдено не раз.
Затихли залпы, смолкли звуки,
Она спускается с луны,
К нему протягивая руки
Из белой непроглядной мглы.
Осенняя легенда
Среди ветвей еловых малахита
Блестит роса - хрустальная канва,
А небо чисто, темнотой промыто,
И остро пахнет прелая листва.
Тропу-змею ведунья подложила,
Ты знать хотел - куда и сколько верст,
На зеркале и травах ворожила
И в воду выливала черный воск.
Ты видел путь, и ветер звал напевно,
Раскачивались звезды на весу.
Никто не знал, что нежная царевна
Не ожидает в сказочном лесу.
Трубят герольды, всадники в кольчугах
Едва сдержали рвущихся коней,
Хоругви строятся. В уже обычных муках
Ты слишком много думаешь о ней
Пускай уходят, штурм не пригодится
В дремучей чаще только дом пустой
И на крыльце - уснувшая волчица,
И окна, освещенные луной.
* * *
Я отдаю полкоролевства
За земляничные поля,
За день безоблачный из детства,
Где солнце ярче янтаря.
За Лукоморье расписное
И за льняную благодать,
За пояс, вытканный рукою,
Которая устала ткать.
Мое великое наследство,
Чиста вода и свято место,
И на слезах, и на крови.
Я отдаю полкоролевства
За горсть несдавшейся земли.
* * *
Подсушенный, желтеющий стогами,
Древесный, истекающий смолой,
В лазоревой дали под облаками
Разлился акварелью август мой.
Я трогаю созвездия руками
И слушаю во сне и наяву,
Как яблоки с багровыми боками
Со стуком тихим падают в траву.
Дорога вьется спелыми лугами,
Блестит река, и солнце в ней плывет,
Цветной покров, завещанный отцами,
Сосновою иглою память шьет.
Уходит лето, август между нами,
Отпетый нежно крыльями стрекоз.
Возьми для счастья и воспоминаний
Последний мед из вересковых слез.
Ржавые лодки бьются о волнорезы щербатые,
Просоленные ветра рвут просмоленные канаты,
Намоленные места, где прочно засело сердце,
Все еще пахнет морем пляжное полотенце.
Пара цветных ракушек с изнанкой из перламутра
Лежат в глубине комода между помадой и пудрой,
Как летние талисманы, сокровища волн атласных,
Что гонят левиафаны, сокрытые в водных царствах.
Найти свою остановку, вернуться в свои «шестнадцать»,
И запахом кипарисов дышать и не надышаться.
Будет, как Богом дано, а, может, и выйдет встретиться
Где-нибудь под ковшом южной Большой Медведицы.
Крым
У меня в чемодане чайки
И шампанское "Новый Свет",
Бело-розовой россыпь гальки,
Две цикады, бикини, "найки",
Сколько этому лету лет?
И морская тоска мелодий,
Из чернильных глубин вода,
Сожаления о свободе
И бессилие тех, кто входит
В бесконечные поезда.
У меня в чемодане письма
О таком, что нельзя сказать,
О молчании кипарисном,
Обещании ныне и присно
Обещания не выполнять.
День, как старый роман, пролистан,
Синевою залит восток,
И пронзительно пахнут листья,
Наполняя тревогой пристань,
Корабельный дрожит гудок.
У меня в чемодане море
И разлука в сто тысяч верст,
И сто тысяч таких историй,
Остывающий воздух горный
И крупинки соленых звезд.
* * *
Смывает тушь, стирает губы
И курит, глядя в никуда,
Пока по водосточным трубам
Бежит осенняя вода.
И хмурый вечер сложен вдвое
Среди душистых тополей,
Ей кажется - окно чужое
И ярче светит, и теплей.
Печаль туманна, боль условна,
Фонарик сломан, пуст вокзал.
Джульетта, уходи с балкона,
Тебя никто туда не звал.
* * *
Мне снился бесконечный океан,
Печаль волны и то, что будет поздно,
Огромный кит, плывущий в небе звездном,
Пускал неисчерпаемый фонтан.
Когда окно врезается в туман,
В молочной мгле не видно дом соседний,
Рябины кисти, розы цвет последний,
Фонарный столб, желтеющий каштан.
И человек не виден в пустоте,
Хотя ладонь была живой и теплой,
Он уходил сквозь выбитые стекла
Кататься на космическом ките.
* * *
Ее кресты как обстоятельства
Сложились в схемы неизменные,
Обыкновенное предательство
И боль вполне обыкновенная.
Она звала. Стальными веками
Моргали совы желтоглазые,
Но откликаться было некому
И сожалеть о недосказанном.
Тревожный сон, в нем что-то важное,
Тугим жгутом рубашка свернута.
Но одиночество не страшное,
Когда луна заходит в комнату.
Промозглый ветер, вечер пятницы,
Звенит в окне осина голая,
Она молчит и улыбается,
И Бог ее целует в голову.
* * *
У ночи осенней в плену
Тревожные шепчутся клены,
Как на проводах оголенных,
Целуешь чужую жену.
Сочится из форточки мгла,
Часы умирают на кухне,
И пляшут беспечные духи
В размытом пространстве угла.
Излом в середине пути
Октябрьский привкус песчаный,
Так пахнут земля и туманы,
Так хочется дальше идти.
А дождь продолжает строчить,
Дробиться, как хрупкое счастье,
Ты стал его временной частью,
Которую не повторить.
* * *
Пусть будет лето и жара,
Медовый зной, душистый воздух,
И ослепительные звезды,
И сосен теплая кора.
Пчелиный гул, сверчковый плач,
Вишневый сок, трава по пояс,
Я все пытаюсь, успокоясь,
Несопряженное сопрячь.
Июль, зачатый по любви,
Врастет в податливую почву
И затаится в паре строчек
Понятной истиной земли.
Я застываю где-то меж
Ветров и солнца. Вижу сцену,
Венок, который не надену
И потолок, сдавивший стены,
И клетку собственных надежд.
* * *
Подними воротник и иди напрямик,
Как дорога тебе указала.
Оставляй, что любил и к чему так привык
В переполненном сердце вокзала.
Комнатушку, забитую стопками книг,
Старый шкаф, в тонких рамах пейзажи,
Пару фото, где мама и дед-фронтовик,
Он уже ничего не расскажет.
Осень снова раскинула пестрый шатер
И багряным кружит листопадом.
Не печалься, что нет ни отца, ни сестер,
Ни любимой, которая рядом.
Поезжай, убаюканный стуком колес
И плывущими в дымке лесами.
Пусть один чемодан, и мечты - под откос,
Хоть они очень часто спасали.
У других - целый мир, у тебя - ничего,
И сберечь бы бессмертную душу.
Поезжай до конечной пути своего
И надейся, что там будет лучше.
* * *
Бывает это так, хоть плачь,
Приходит женщина-палач,
И косо смотрит хмурый врач,
И в карточке строчит.
Она казнит, предвидя ад,
Ведь и ее сейчас казнят,
Пронзают стрелки циферблат,
Безмолвие кричит.
И грех она несет одна,
Печаль как будто не видна,
Твоя вина - плати сполна,
Плевать на сто причин.
Вопрос простой, пустой, ничей:
Кто превращает в палачей?
Им не до этих мелочей
Молчат... и ты молчи.
* * *
Я пишу тебе. В сумраке комнаты
На обоях тюльпаны цветут,
Стул скрипит, занавески задернуты,
И часы не идут.
Знаешь, здесь ничего не меняется,
Дом стоит, небо в лужах дрожит,
Со стабильной тоской начисляются
Коммунальные платежи.
Я ребенка веду в поликлинику,
Отдаю свои шпильки в ремонт,
Приближаясь беззвучно к полтиннику,
Брат по-прежнему пьет.
Мамы нет. И дыра не латается,
Слезы душат, но делаю вдох,
Только в спальне еще сохраняется
Нежный запах духов.
Может, так бы меня не корежило,
Не рвало на лоскутную ткань,
Если б наше дворовое прошлое
Не сдавило гортань.
Я люблю тебя. Годы - минутою,
Ты взлетел высоко - не достать,
Скоро сорок, а все еще глупая...
Можешь не отвечать.
© Наталья Шухно