То ледостав, то ледоход…

То ледостав! То ледоход!

То лист последний ветры сдули.

Вновь просвистел над ухом год,

А я подумал – это пуля!

Что снайпер взял чуть-чуть левей,

Свинчаткой кожу опалило,

Что снега волосы белей,

Как пятьдесят перевалило.

Халат в крови, пока чужой,

Ночами снится блок инсультный:

«На поле брани – кто живой?»

Лишь режиссер застыл за пультом!

Добра и зла идёт война,

И не везде Иисус поспеет.

А Люцифера семена

Взойдут для тех, кто их посеет!

На то и посланы врачи,

Чтоб день и ночь Отцу в подмогу

Держать в узде параличи

И оживлять больные ноги.

Гасить пожар слепой свечи,

Сквозь канонаду боли дикой,

На то и посланы врачи –

Их руки пахнут земляникой!

То ледостав! То ледоход!

То лист последний ветры сдули.

Вновь просвистел над ухом год,

А я подумал – это пуля!

Праздник любви

Кто сказал, что Зима – это злая и старая дева?

Что никто, никогда этот снег, этот лёд не любил!

Я недавно узнал, просто рано она овдовела,

А замену искать не хватило желанья и сил!

Кто был мужем её? – это тайна, укрытая мглою.

Только к счастью для нас, не осталась на свете одна.

Вопреки холодам подарила нам Осень с Весною, –

Этот Праздник любви и в бокалы разлила вина!

Да, конечно Весна – строгой мамы любимая дочка,

Озорница, певунья, участница всех дефиле.

В платье белом садов, как Мадонна, она непорочна,

В сказку лета плывёт на воздушном своём корабле!

Ну а мне по душе дочь вторая – красавица Осень.

Бог её освятил небывалой палитрой цветов:

На кудряшки рябин и на клёны плеснул купоросом,

И восторг передать не хватает изысканных слов!

Потому и наверное осенью сам я родился,

Где Октябрь-побратим подарил мне искусство стиха,

То, что редко пишу, я уже перед ним повинился.

По аллеям пойду, растревожу листвы вороха!

На одном из листов твоё имя опять начертаю,

Позову за собой в эту прелесть и хмель янтаря,

Где гортанно кричит умных птиц пролетающих стая,

Где так хочется жить, ощущая, ликуя, творя!

Флёр д’Оранж

Осень – праздник, как поход в синема!

Как пронзительный и страстный вокал!

До чего мне по душе синева,

Что стекает с поднебесья в бокал!

Кто-то скажет: «Это всё – дежа-вю!»

Для меня ж напиток, нежный бальзам!

Осень золотом посыпь мне главу,

Чтоб погоду узнавать по глазам!

Всё же чаще в них не ночь, а рассвет,

Я срываюсь прямо с места в карьер.

Собираю хризантемы в букет,

Открывает вашу дверь камергер.

«День сегодня не приёмный, месье!

И мигрени посетили Мадам».

Говорю: «Что жизнь, как юбка плиссе,

Я ей только лишь цветы передам!»

А, прорвавшись, рассказал про кураж,

Что октябрь открыл бочонок с вином,

Называется оно «Флёр д’Оранж»,

Выпивается с принцессой вдвоём!

И куда исчезла ваша мигрень,

Обалдело вслед смотрел камер-паж,

Как за клёнами рождается день,

Растворяя в синеве экипаж!

Этих дней ускользающих нить!

Я не знаю, с чем можно сравнить.

Этих дней ускользающих нить,

Где беда надевает вам шлём,

Где порой по живому мы шьём.

Когда столько смертей повидав,

За грудину вползает удав.

И ведёт себя словно палач,

Ему всё равно то, что ты врач.

Что копейку тебе заплатив,

Ждёт страна лишь победный мотив.

Что залез, ногти в кровь ободрав,

На скалу под названьем Минздрав.

Но увидев, что дверь на замке,

От цыганки узнал по руке,

Что внизу и судьба, и твой крест,

Что ещё не последний заезд.

Ещё долго мотор постучит,

Оживая при слове – лечить.

Как бесстрашно умеешь лишь ты,

Заслонив у последней черты.

И устало, хлебнув коньяка,

Что любимой подносит рука,

Сообщить, с чем же можно сравнить.

Этих дней ускользающих нить:

Как с бескрайним течением вод,

Так и взятием новых высот!

Лебедь пламенных чувств

Снег подкрался, как рысь,

Серый город прощён.

Я прошу: «Продержись!

Нам с тобой хорошо!»

Сквозь мороза ожог

Белой пудры упса,

Мой единственный Бог,

Накрени небеса!

Шубу царскую брось

На Малевича бред.

Неужели сбылось, –

Быстро ставлю мольберт.

В ноги Господу пасть

В этот миг, в этот час,

Чтоб с портрета лилась

Синева твоих Глаз!

Ты прижмёшься ко мне

Тонкой талии стать

И в души полынье

Лебедь веры опять.

Где пугающе пуст

Плавал тоненький плот.

Лебедь пламенных чувств

Колет крыльями лёд.

И нам с ним по пути,

Дней ушедших не жаль,

Пусть над градом взлетит

Новый Год-Дирижабль!

Снег то крался, как рысь,

То бежал, а то шёл.

Я молю: «Удержись!

Нам с тобой хорошо!»

Новогодняя Ночь

К нам в обьятья скользя,

Беды выставит прочь,

С Новым Годом, друзья!

Дама с вуалью

Захолустье! Захолустье!

Модной шляпы вытерт фетр.

Что, художник, смотришь с грустью,

Занавесил свой мольберт?!

Неба серая тужурка,

Плечи кутают холсты.

Вспоминаешь Петербурга

Обручальные мосты.

Знаешь, мог с картиной выйти,

Невский в миг остановив,

Подарив царю и свите

Красок пир, души надрыв!

Сколько раз хотелось плюнуть,

Взять купе, допить коньяк,

Да глаза у Девы юной

Не закончены никак!

Вновь к портрету подступая,

Ищешь-ищешь, не найдешь,

И висит она слепая,

Губ таинственная дрожь!

Завершить его не чаешь

И пеняешь на февраль.

Вдруг в смятенье понимаешь –

К Деве просится вуаль.

Кисть в руке, мазки Маэстро

И попробуй, разбери,

То ли строгая невеста,

То ли грешная Мари!

Позабыв о захолустье

И отсутствии манер,

Снова взглядом обожгусь я

О таинственный Шедевр!

Весны ликующей блаженство

Весна еще в снегах-наручниках

Сидит в подвалах февраля,

Но солнца выстроились лучники,

Искрят, балуясь, фитиля.

Вот-вот и грохнут пушки вешние.

Разноголосье грянет птиц,

Застынут конные и пешие

От обаянья чаровниц.

У Снежной Бабы, вот же напасти,

К подруге смылся кавалер.

Она от жалости и зависти

Слезами залила партер.

Иду по этим лужам, хлюпая,

Я сам себе – архимандрит.

Душа в сальто под неба куполом

И время юное пленит.

Да, покосили годы зеркало,

Его корю: «Какой пассаж!»

Пора послать за акушеркою.

Хочу к Весне на вернисаж,

Где все вокруг восторгом делится,

Блаженно жмурясь от тепла,

И мыслей белая метелица

Свои позиции сдала.

Где первых листьев сладки потуги

И шмель вот-вот начнет кадриль,

Где ты меня дождалась все-таки,

Я шел к тебе за сотни миль!

Пропало лето

Осталось лето без билета,

Сидит, укутав ноги в плед,

И решкой вверх легла монета,

Как жаль, второй в кармане нет!

А посему тепла не ждите,

Дождя и холода обвал,

Вы юных плеч не обнажите,

Я не увижу то, что ждал.

И пропуская время года,

Вам наиграю Флёр д’Оранж,

Где листьев жёлтая колода,

Раскинет праздника пасьянс.

И экипаж такой знакомый

Нас на бульваре развернёт.

По притяжения закону

Твоя щека к моей прильнёт.

И вспыхнет радостно и чисто,

И разольётся неба синь.

Лучей слепящее монисто

Разгонит туч тягучий сплин.

Поднимет лето парус белый,

Даря свиданье тет-а-тет,

Летя мальчишкой угорелым,

Купив до осени билет!

Секрет долголетия

Жил-был султан в одной стране восточной,

Любви огонь его испепелял.

Орнаментом рубинов нежным, сочным

Его дворец приезжих ослеплял.

Гарем был под горой в таком же стиле,

Смысл бытия султану предрешил.

И каждый день слуга четыре мили

За новою наложницей спешил.

Там были все цвета и жизни краски,

Он их любил, внимал и обонял.

И ради незабвенной женской ласки,

Порой, войну с Россией отменял.

Слуга скоропостижно умер в тридцать,

Султан дожил до патриарших лет.

Всё потому – охотник порезвиться,

Любовь для жизни – ультрафиолет!

В конце пути скажу вам, подытожа:

Слуга б не врезал, заимей коня,

Не женщины нас губят в мягких ложах,

А лишь за ними гробит беготня!

Мы начертаем на мужское знамя,

И лозунг наш не блекнет под дождём:

«Пусть бегают теперь они за нами,

А мы, раскрыв объятья, подождём!»

___________________

© Юрий Калушев, г. Азов