Алишеру Навои

Великий визирь и поэт, знаток фарси и мыслей тленных,

открывший миру знаний свет и торжество светил Вселенной…

Ты - Навои, и в этом суть твоих немеркнущих деяний,

росой наполненный сосуд в пустыне солнечно-песчаной.

Любовь к живому – твой удел, и мир другой тебе неведом.

Лишь в ней ты истину узрел, и шёл за ней полжизни следом.

Что жизнь земная без любви? Что может быть мудрей на свете?

Всмотрись в газели Навои, и между строк найдёшь ответы.

Недаром гордый Байкары ценил божественную лиру,

и Астрабад свои дары дарил учёному эмиру

за то, что чудо-человек с неповторимою душою

умел, как воды горных рек, вести незрячих за собою.

Уходят в прошлое века, и утро вечера мудрее,

но лучезарная строка в столетьях новых не стареет,

и остаётся Навои сосудом вечного познанья,

счастливым берегом ладьи, газелью нежного признанья,

душой божественной любви, цветущей веткой Первомая…

Тем Алишером Навои, чьих истин миру не хватает,

чья мудрость маленькой строки с неповторимою душою

ведёт, столетьям вопреки, неравнодушных за собою.

Вчерашний июль

Дремал мужичок на скрипучей телеге,

июльскую пыль ворошили копыта;

мечтала кобыла о ласковом снеге,

гоняя хвостом приставучих москитов.

Жара пировала,

и слюни глотали

в тени под сиренью коты и цыплята;

скучал у порога потёртый сандалий

и пахло откуда-то перечной мятой…

Никто и не вспомнит, когда это было?

Давно заросли в ту глубинку дороги.

Кому интересно, жива ли кобыла

и кто охраняет июль у порога?

Сирень отцвела и рассохлась телега,

за ставнями прячется прошлое время,

и некому в детство счастливое бегать

с куском пирога с абрикосовым джемом.

Но всё же цветут на селе маргаритки.

Глубинка вчерашним июлем согрета,

и ждёт у последней скрипучей калитки

седой старичок возвращения лета.

****

Уходят сны через стекло

в просторы нового рассвета,

ночное время истекло,

«соната лунная» пропета.

Ещё минута и блуждать

устанут тени возле дома,

подарит утро благодать

и предрассветную истому.

В тумане утреннем вчера

за две минуты растворится,

с листвы осеннего ковра

вспорхнёт разбуженная птица;

звезда опустится с небес

в ладони юности влюблённой

и мир полуночных чудес

заменит лучик раскалённый.

Но только жаль, что новый день

проходит так же, как вчерашний,

и обездоленная тень

опять становится домашней;

что мир рождения зари

расписан будущими снами,

а золотые сентябри

замёрзнут в зимних оригами.

За полднем следует закат,

за встречей слёзы расставанья;

минуты счастья нарасхват,

и дольше века ожиданье.

Умчатся в осень журавли,

потухнет искорка надежды.

А жаль, что двое не смогли

согреть её любовью нежной.

Из Красной горки в Новый год,

часы по замкнутому кругу.

Проспишь, и утро пропадёт,

лень получает по заслугам.

Оберегая каждый час,

спешим насытиться рассветом,

и оставляем про запас

улыбки праздничного лета.

Мерило всех мерил…

Кто б ни´ был ты, куда б ни уносил

тебя с утра неугомонный ветер,

ты был и есть мерилом всех мерил,

и часть того, что греет или светит.

Дано гореть, не стоит размышлять -

дари тепло в любое время года.

Добро души, улыбка или взгляд

по кругу в дом обратно и приходят.

А яркий свет прельщает мошкару.

Безумный танец не приводит к славе.

Фонарный свет погаснет поутру

и ничего от ночи не оставит.

Всего бы в меру – света и тепла.

Лучистых дней, осеннего простора

и чтобы в сроки зимушка могла

дарить земле морозные узоры.

Не всё зависит в мире от тебя.

Но мир живой и ты в нём изначален.

Что для другого сделано любя,

то лишено навязчивой печали.

Оптимистичное

От удачи до потери несколько шагов,

но в удачливое верить всё-таки готов.

Что бояться, если ходишь под руку с мечтой,

и уверенность в погоде рядышком с тобой.

Даже если неудача холодом проймёт,

загрущу, но не заплачу в зимний гололёд.

Потому, что знаю точно, лето впереди,

грусть по трубам водосточным унесут дожди.

Где разлуки, там и встречи – сказано не мной,

но с надеждой выжить легче на стезе земной.

Без надежды и без веры мне не обойтись,

как шагами не измерить прожитую жизнь.

И не страшно, если кто-то спутает мечты,

будет новая забота выстроить мосты

между прошлым и грядущим, между двух времён

для счастливых и идущих к тем, кто в них влюблён.

По-другому быть не может. Знаю наперёд –

тот, кто нежится на ложе, счастья не найдёт.

И пока душа согрета, через мой порог

пусть расходятся по свету тысячи дорог.

****

Говорят, не надо лазить,

тихой ночью – куролесить,

не ходить весной по грязи,

подчиняясь пылкой спеси.

Говорят, вполне разумно,

только кто удержит юность

от гитары семиструнной

в колдовскую полнолунность.

Кто удержит от стремленья

оседлать седьмое небо,

в пору зимних сновидений

убегать в лесную небыль.

Забираться на вершины,

мерить глупостью болота

и надеяться на джина,

если мыслить неохота.

Забывать про осторожность,

добираясь до конечной…

Жаль, что всё это возможно

только юности беспечной.

****

Спустя полвека вспомнят ли о нас?

Прочтут ли наши скромные скрижали?

Узнают ли, кого мы провожали,

роняя слёзы из печальных глаз?

Увидят ли цветущие поля?

Те самые, в которых мы теряли

благую веру в принципы морали,

прикрытые символикой рубля.

Поймут ли, что бороться за добро

уместно даже в пору снегопада,

и думать о бессмертии не надо -

таланту покоряется перо;

что истинное счастье - на двоих,

любовь не подчиняется измене,

а осень вдруг становится весенней

под звёздами в объятиях мужских.

Совсем неважно вспомнят ли о нас.

Важнее, чтобы зло, спустя полвека

мосты не разводило бы на реках

и слёзы не катились бы из глаз.

Задушевная строка

Между стен и серых окон

не напишешь, не прочтёшь.

Так и жди, что ненароком

под перо пролезет ложь.

А в безликом безголосье

толку мало – без души

не рождаются колосья

на полях цветущей ржи.

В небеса не улетает

окрылённая строка,

и вдвоём в ночном трамвае

не уедешь в облака.

Пустословье не заденет,

не растопит в сердце лёд,

не опустит на колени,

за собой не позовёт.

Посему даю отсрочку

мыслям в рифму до весны…

Задушевной юной строчке

сны весенние нужны.

****

У одних – зима, время снежных бурь,

у других – июль, разноцветье трав.

Первый видит снег, а второй глазурь.

Кто ослеп из них или кто же прав?

Можно видеть свет и в кромешной тьме,

в январе апрель на своём крыльце,

но и в жаркий день не услышать смех,

привыкая жить в ледяном дворце.

Чем живёт душа, то и видит глаз.

Кто таится в ней, тот и ценит мир:

у одних рассвет из обидных фраз,

у других закат из певучих лир.

Новый день придёт и умчится прочь,

и прольётся год проливным дождём…

Но теплей зима и короче ночь,

если встретить их под луной вдвоём.

Мир красой богат, красота для всех.

Что увидишь ты на своём крыльце?

Лучше каждый день слушать детский смех,

чем считать года в ледяном дворце.

***