Из английской поэзии конца XIX – начала XX века

(Сборник переводов)

Пилигрим

(Из Р. Бриджеса)

Куда ты, гордый бриг, по глади океана,

Красуясь, мчишься вдаль под стаей парусов,

Ни качки не страшась, ни воя урагана?

Ты словно пилигрим, что вечно ищет кров.

А в час, когда зима дохнёт из-за холмов,

Пригнав лавины туч и пелену тумана,

Всё так же будешь ты скользить среди валов

Иль в бухте, в тишине, найдёшь покой желанный?

Я мысленно с тобой, вдыхаю в упоенье

Воздушных свежих струй пленительный купаж,

Любуясь, как, свершив свой путь, в дремотной лени

Ты в гавани застыл, похожий на мираж;

Твой парус свёрнут в жгут, сверкает такелаж,

И ничего вокруг – от рифа в снежной пене

До скал, где листья пальм трепещут, как плюмаж -

Нет царственней тебя, прекрасней, совершенней.

О безымянный бриг, когда-нибудь, я знаю,

Из гавани своей ты двинешься в поход

К земле своей мечты, к неведомому краю,

Где нет суровых зим, где лето круглый год…

Пока ты мирно спишь. Но, верю, час придёт,

И, носом пенный вал взрезая неустанно,

Красивый и прямой, помчишься ты вперёд

Под стаей парусов по глади океана…

Дом Проститутки

(Из О. Уайльда)

Услышав танец озорной,

Широкой улицей ночной

Мы вышли к Дому Проститутки.

Там, заполняя яркий зал,

«Das true liebe Herz»* звучал,

Рукоплесканья, смех и шутки.

Там, сквозь оконный переплет,

Как черных листьев хоровод,

Отражены на занавеске,

Под звуки скрипок и фанфар

Кружились тени странных пар,

Напоминая арабески.

Скелеты, выстроившись в ряд,

Вперед-назад, вперед-назад

Своих партнерш вели в кадрили,

Потом под медленный мотив,

Друг друга за руки схватив,

По залу с топотом кружили.

Вот отвратительный фантом

Танцует, скалясь черным ртом,

С марионеткой разодетой;

Вот, как живой, застыл один

В дверях балкона Арлекин,

Попыхивая сигаретой.

И я возлюбленной сказал:

«Собрались мертвые на бал!

Кружится прах в лучах заката».

Но от меня ушла она,

Внимая скрипке из окна,

В жилище смерти и разврата.

Оркестр запнулся и умолк.

Затих танцоров шумный полк…

В широкой тоге нежно-белой,

Тесьмой серебряной горя,

По длинной улице заря

Скользила девочкой несмелой.

* «Сердце, верное любви» (нем.) - вальс И. Штрауса.

Куда плывут лодочки?

(Из Р. Л. Стивенсона)

Темно-бурая река,

Золотой песок,

Сверху ветви ивняка

Смотрятся в поток.

Словно лодочки, плывут

Листья по воде.

Как проляжет их маршрут?

Завершится где?

А река бежит вперед,

Плавна и быстра,

Старой мельницы в обход,

Полем, вдоль бугра.

Долго плыть им по волнам,

Но уверен я:

В тихой бухте, где-то там,

Встретят их друзья.

***

(Из Р. Бриджеса)

Ещё так долго ждать прихода мая,

И март ещё по-зимнему суров,

Над серой гладью пашен и лугов

Вальсирует снежинок лёгких стая;

Но всё заметней стёжка голубая

На небе, и под свой тенистый кров,

Туда, где первоцветом выткан ров,

Зовёт орешник, ласково кивая.

В полях просела наледь, и под ней

Травинки оживают понемногу;

Пичуги строят гнёзда средь ветвей,

Готовясь петь, и ждут, тая тревогу,

Чтоб тёплый дождь пролился поскорей,

Паломницу весну позвав в дорогу.

Баллада о Молодости и Старости

(Из У. Э. Хенли)

Весна на пике, праздничный рассвет,

Фрегат, что не страшится урагана,

Умело зарифмованный сонет –

Вот Молодости облик без изъяна.

Закат, что наступает слишком рано,

Бутылка виски, серенький пейзаж,

Погнутые колеса у рыдвана –

Для Старости привычный антураж.

Сверкание салюта, треск ракет,

Броски рапиры, звуки кегельбана,

Растущий на глазах авторитет –

Вот Молодости облик без изъяна.

Потёртый требник, чёрная сутана,

Пустая сцена, пыльный бельэтаж,

Щегол, поющий в клетке неустанно –

Для Старости привычный антураж.

Проекты, что ещё не знает свет,

Восторг толпы, что льётся словно манна,

Свершения, которым равных нет –

Вот Молодости облик без изъяна.

Халат, газета, столик у дивана

И «Да почиет»* – маленькая блажь –

Заказанный вперёд у капеллана –

Для Старости привычный антураж.

Посылка

Пиры и ссоры, шум кафешантана –

Вот Молодости облик без изъяна.

Каминный чад, микстура и бандаж –

Для Старости привычный антураж.

* Имеется в виду «Reqviescat in pace» - псалом, исполняемый обычно над могилой усопшего (прим. переводчика).

Пропавшие без вести

(Из Д. Мейсфилда)

Под топселями шхуна дрожала, словно лань,

И ветерок, играя, на флаге морщил ткань.

Ей с берега и с пирса ура кричал народ.

Под всеми топселями неслась она вперёд.

О борт её плескала зелёная волна,

Легко и величаво скользила вдаль она.

Сверкал на солнце парус, поскрипывал каркас.

Так шла она, покуда не скрылась прочь из глаз…

С тех пор промчались годы. Команды след пропал.

Их кости превратились в сверкающий коралл,

В гребёнки для русалок, в акульи плавники,

Что в неводе порою находят рыбаки.

Подруги тех матросов уже не ждут вестей.

Их руки от работы становятся грубей.

Но всё слышны им песни, что пели их мужья,

Летя под парусами в далёкие края…

Сонет к осенней луне

(Из С. Т. Кольриджа)

О, мягкое сияние в ночи!

Живое порождение мечты!

Я видел, как, одетая в лучи,

Туманный лик являла миру ты

И то спешила скрыть свой бледный круг

В клубящихся тенётах черноты,

То сквозь разрывы туч метала вдруг

На землю стрелы молний с высоты.

Так и надежда! То едва видна,

То прячется, дразня пытливый взор,

Отчаянья крылом заслонена.

Но вскоре, озарив ночной простор,

По воле парусов помчит она –

Стремительна, как яркий метеор.

Шекспир

(Из Г. У. Лонгфелло)

Сеть улиц, где людской водоворот

Кипит, бурля, от края и до края;

Рокочут трубы, к бою призывая;

В таверне, завершив морской поход,

Галдят матросы; колокол поёт;

Резвится во дворе мальчишек стая;

И ароматный стебель иван-чая

Оплёл решётку парковых ворот.

Всё это вижу я, когда открою

Том лучшего поэта на земле,

Кто многократно музами воспет

И, награждённый лирой золотою,

С венком из листьев лавра на челе,

На троне воцарён как Мусагет.

Италия

(Из О. Уайльда)

Ты пала, но ещё внушаешь страх

Своим врагам, когда твои дружины

Проходят от Милана до Мессины,

В победном блеске пик чеканя шаг.

Ты пала, но всё так же в сундуках

Хранишь свои дукаты и цехины,

И свежий бриз на мачте бригантины

Всё так же треплет твой трёхцветный флаг.

А там, вдали, лежит печальный Рим,

Что отдан был тобой на оскверненье

Помазаннику Бога королю.

О небо! О возмездии молю!

Пусть в огненных одеждах ангел мщенья

Злодея поразит мечом своим.

Видение

(Из Д. Мейсфилда)

Прежде был я кутила, игрок, вертопрах,

Только как-то в трактире, где пьяный галдёж,

Встретил бледную леди с печалью в глазах,

С голоском, что на пение птицы похож.

Помню я, как движением тонкой руки

Незнакомка к глазам прикоснулась моим,

И струились в тумане волос завитки,

Словно райского ладана благостный дым.

А слова её были как сладкий бальзам,

Что душе моей нёс избавления свет.

С той поры всё брожу я один по дворам

И упорно ищу в темноте её след.

Шестидесятитрёхлетнему старику...

(Из Т. Флэтмена)

Шестидесятитрёхлетнему старику,

собирающемуся жениться

на шестнадцатилетней девушке.

I.

О стыд! Неужто ты, старик,

Не знал, что жизнь – всего лишь миг,

Что он пройдёт – увы и ах?

Что плешь в снегу, и лёд в костях?

Что думать надобно уже

Не о любви, а о душе?

Не время сеять – время жать,

Чем без конца воображать,

Что ты ещё вполне собой хорош:

Увы, весны ушедшей не вернёшь.

II.

Лишь дурень держится за гуж,

Хотя давно уже не дюж.

Поверь, любви в помине нет,

Когда меж вами столько лет.

Ну, а к тебе её влечёт

Отнюдь не страсть, а лишь расчёт.

А потому смирись, дружок,

Купи фланелевый шлафрок

И больше думай не о ложе брачном,

А об удобном гробе в склепе мрачном.

___________________

© Александр Васин, г. Азов