Владислав Терентьев. Поэзия. Февраль 2019

 

БАРЫНЯ-ВОЛГА 

Стою в одиночку подолгу,
Гляжу на картину одну:
Вздымается барыня-Волга,
Встречаю её, как жену,
Ласкающим взором мужчины…
Покатые бёдра волны,
Заливы её и пучины
В пьянящую стать внесены.
То сонна она, то печальна,
То резва, чего там скрывать…
В народе её неслучайно
Любили всегда воспевать. 
Зимой в полушубок одета,
И каждый затон, как ларец.
Пурпурные маки рассветов
Ей щедро дарует Творец.
И что мне поделать с собою,
Влечёт этот пышный объём
Нырять и нырять с головою
В великую тайну её…

 

ОТЧИНА МОЯ

 

Волна реки. Корабль. Причал. 
Крутой подъём, а дальше… город. 
В себе он много совмещал: 
Строенья, скверы и заборы… 
Булыжной прочной мостовой 
Гремела людная Панская, 
Крутил свой ус городовой, 
Из кулака не выпуская 
Порядок здешний и закон… 
А нынче что?.. Бетон повсюду. 
И даже в храмах меж икон 
Блудят безбожные Иуды. 
Как скорбна отчина моя, 
Как безучастны всюду лица!.. 
Неужто здесь до гроба я 
И плакать буду, и креститься?.. 

 

* * *

 

Волги родной просторы – 
Поступь былых времён…
Я – человек, который
В эти места влюблён.

Здешней водой умытый,
Здешней укрыт травой,
Может, кем и забытый,
Но… до сих пор живой.

Радости и несчастья
Многие пережил,
Стал я России частью,
Видимо, заслужил…

Петь я готов невольно
Звонким ручьём во рву,
Господи, как же больно,
Если хоть лист сорву!

Взор поднимаю к небу
И набираюсь сил,
Я бы писал на требу,
Лишь бы Господь просил.

 

НОЧЬ БЕЗ ДВИЖЕНИЯ

Зимой движеньем ночь не нашпигована, 
И город пуст, и холодно внутри, 
Когда дрожат под лунною подковою 
Угрюмые стояльцы – фонари. 

Сухой мороз стегает плетью колкою, 
Чтоб я в мохер укутывал лицо 
И всё нутро пропитывал махоркою, 
Намешанной с дешёвым портвейнцом. 

Мне стопы жжёт… Они тавром калёные, 
И снова не домыслена строка, 
В которой ночь, метелью обелённая, 
Стоит на грани краха и стиха. 

 

 

ТРАНЗИТНЫЙ ЭШЕЛОН

На безымянной станции убогой,
В часы зари, когда темнеет склон,
Отмеривая вёрстами дорогу,
Военный задержался эшелон.
Кто кипятку набрать, а кто размяться
И подышать в неведомой глуши…
Ходили вдоль вагонов новобранцы,
Дымили самокрутками в тиши.
Всего лишь три минуты без движенья
В местах, где были взрывы не слышны,
Где горизонт скрывает продолженье
Суровой бесприютницы-войны.
Уже неслась команда: «По вагонам!..»,
И ноздри дул горбатый паровоз,
Старушка-мать, держа в руках икону,
Пошла к бойцам, не сдерживая слёз.
И протянула бережно: «Возьмите!
Поможет Богородица в бою!
Погиб недавно мой сыночек Митя,
А вы, мои соколики, в строю!..»
Ревел гудок, и слов никто не слышал,
Метнулись все к вагонам впопыхах,
Не ведая, что старый образ дышит
В трясущихся морщинистых руках.
И в станционной сутолоке вечной,
Чтоб невзначай старушку не смести,
Боец, тихонько взяв её за плечи,
Промолвил ей: «Мамаша, отойди!..»
И замелькали лица и вагоны,
И вновь верста сменяется верстой,
Но не ушла с транзитным эшелоном
Икона Богоматери святой.
Той ночью ветер маялся местами,
Наверно чуял, продувая склон,
Что эскадрилья с чёрными крестами
Бомбит с небес транзитный эшелон.

 

ЧТО ТАКОЕ ВОЙНА

Война – не сестра и не мать,
И даже не тётка чужая.
Когда мы пошли воевать,
За нами детишки бежали.
Мы спор затевали с судьбой,
И плакали бабы-сельчанки,
Покамест над каждой избой
Звучало «Прощанье славянки».
На фронт уходил эшелон,
Встречал нас Второй белорусский…
Из тел громоздили заслон
И спирт натощак без закуски
Хлебали и ждали всю ночь,
Когда же начнётся атака.
И некому было помочь
Поставить противника раком.
Война от версты до версты
Стреляла своими глазами,
Порушила наши мечты
И смех заменила слезами.
Дырявили пули меня
И тех, кто был слева и справа,
Но нам ли бояться огня
Средь жуткой фашистской потравы?..
Едва залатают, и в бой…
До вечно цветущего мая
Тянула опять за собой
Соколиков передовая.
К чему нам награды, когда
Мы в длинном заплаканном списке?..
Пытается в небо звезда
На нашем взлететь обелиске.
«Так что же такое война?» – 
Вы спросите снова и снова…
Потомкам на все времена
Мы скажем последнее слово:
Какие б ни звали пути,
Но русич по-своему скроен.
Война – когда НАДО уйти
Досрочно из жизни героем.

 

ДВЕ НУЖДЫ

Дал Господь благодати не многим,
На костях наших предков стою.
Две нужды: дураки и дороги
Одолели Россию мою.
Ей сбежать бы от мерзкого строя
На авось, абы как, впопыхах,
Но с дырявой котомкой пустою
Не остаться б самой в дураках.
А без веры плохая примета – 
Покидать свой родимый порог.
Хоть желание теплится где-то,
Только нету надёжных дорог.
И ревёт она, хлеще белуги,
Всякий слышит, кого ни спроси.
Ей Иван говорит с похмелуги:
– Что ты, мать? Забивай да коси!..
А старуха со всхлипом: 
– Послушай!
Заросла с красным флагом тропа…
Я бы рада, любимый Ванюша,
Только молота нет и серпа.
И гляжу я на них, горемычных,
И за каждого Бога молю,
Только там, в небеси, безразлично,
Что годами Иван во хмелю,
Что Россиюшка-мать отощала
И слезьми пропитала платок…
Эх, начать бы всё, братцы, сначала,
Оживить пересохший исток!..
Только благо даётся не многим,
Им Россию умом не понять.
А кругом дураки и дороги
На себя заставляют пенять.

 

* * *

Как остро в доме пахнет мятой, 
Как крепок в кружке чёрный чай. 
С душой своею нераспятой 
Встречай, Господь, меня!.. Встречай!.. 
А может сам ко мне под вечер 
Заглянешь?.. Я не огорчу, 
Достану библию и свечи, 
Молитвой душу излечу. 
Утихнет разом боль сквозная 
В полночных снах и наяву, 
Покуда сам того не зная, 
В Твоём присутствии живу. 
Всё, что во мне доселе свято, 
Другим на радостях вменю, 
И всё острее пахнет мята, 
И тянет к Божьему огню. 

 

СЛОВО 

Всё, что сказано и спето 
На страдальческой Руси, 
Возвращается к поэту 
Прямо в сердце с небеси. 
Он об этом знать не знает… 
Молча, с ночи до утра 
Пишет, словно вспоминает 
Всё, что прожито вчера. 
То ль душа в потёмках бродит, 
Ищет суть в простых вещах, 
То ль поэт слегка юродив, 
Пишет, молча, натощак. 
Хоть луне и не по нраву, 
Что в дому мерцает свет, 
Свечи жжёт поэт по праву, 
Потому что он – поэт, 
Потому что снова, снова 
Утром будет в небеси 
Свежесказанное слово 
О страдальческой Руси. 
Значит завтра слёзы эти, 
Что покоя не дают, 
В зацианенном рассвете 
С неба дождиком прольют. 
Поглотит землица воду 
От межи и до межи, 
Где зерном людской свободы 
Слово русское лежит. 
Есть в нём правды твердь и сила 
И стопа поводыря… 
Если скажут, что красиво, 
То поэт прожил не зря. 

 

 

 

 

 

 

 

Поделиться


Вернуться к списку интервью

Поделиться


Поиск


Подписка


Всего подписчиков: 17488

Реклама