* * *

И снова день, и снова небеса
затачивают в темени просветы...
И нет печальней скрипа колеса,
когда приходят снеговые ветры...

И снова день, и снова небеса
исторгнули опять мою молитву.
Моя душа, как нелюдимые леса,
вновь принимают зимнюю палитру.

И снова день, и снова небеса...
Подчеркнутость земного притяженья.
И птицы, как чужие адреса
не замечают моего сраженья.

И снова день, и снова небеса...
Вращается по кругу день привычный.
И длится снеговая полоса,
расчерчивая век мой горемычный...

* * *
И я верую, Отче...
Так душа моя хочет.
И слова - междустрочие,
вновь звучат в тишине.

***

Мой давний дом, высокий, словно сны,
мог настоящее сберечь, и точка.
И так тепло дарил он до весны,
меня спасая до последней строчки.

В него легко входила тишина,
стремящаяся в светлые покои.
Мой давний дом, мой давний старина,
зачем лишил меня теперь покоя?

Ещё вчера со мною враждовал –
сегодня, словно тихая обитель,
ведь он меня ни разу не обидел,
со мною вечно горе горевал.

Мой давний дом – нескучны времена.
В саду лишь тёплый ливень отзовётся.
Здесь на слуху другие имена.
И ветер по соседству в окна бьётся.

* * *  
Тихо теплится лето в печи,
скоро ночи степные оттают.
И частят по деревьям грачи,
будто азбуку мира читают.

И склоняется ветер в пути.
Ненадолго – продляется эхо.
Мне от мыслей своих не уйти,
словно в крыше, зияет прореха.

Уберечь бы тот птичий полёт,
что срастается тихо с душою.
Никакой уж теперь самолёт
не сравнится со стаей большою.

Уберечь бы всё то, что сбылось,
над судьбою моей окаянной,
и над заводью вмиг пронеслось,
словно конь по дорогам троянный.

Ничего, всё уйдёт в тишину.
И сплетаются реки, как руки.
Я к заутренним травам прильну,
чтобы взяли меня на поруки.

Чтобы вновь одолеть холода
и застрять в небывалом покое,
я брусничную горечь отдам
и колечко своё золотое.

И вот так для себя невзначай
стылый ветер лицо овевает.
И от боли степной Иван-чай
по дорогам себя обрывает.


* * *   
И пахнет мой глиняный дом стариной,
осенней листвой и немытой посудой.
Сегодня у грусти моей – выходной.
Лишь в тихих дождях застревает рассудок.

Остынет в колодце вода, и теперь
не скажешь, что плохо сегодня живётся.
И настежь открыта дубовая дверь.
И ветер, как будто, как птица крадётся.

И так не спокойны деревья в воде,
нескоро от мыслей своих оторвутся.
А может, мне старое платье надеть.
И чай заварить, и варенье на блюдце.

Так яблоком пахнет и жизнью степной.
А может быть, справить опять новоселье?
И в этом моё вековое спасенье.
Сегодня у грусти моей – выходной.